С утра зазвонил телефон.
— Кто говорит? Слон? – тонко пошутил я, подняв трубку.
— Здравствуйте, Вениамин, — у незнакомки был приятный, обволакивающий голос.
Настолько приятный, что мне показалось — она не говорит, поёт. – Да вы еще и остряк!
И колокольчиком подхихикнула.
— Не без этого, — сконфузился я.
— На одном сайте, — напевала она, — мы наткнулись на Ваше стихотворение, вот это:
Был чудный зимний вечер, а на окне твоём
от батареи жгучей герань всё тучней, тучней
и с каждым днём всё жгучей,
всё жгучей с каждым сном.
Я спал в твоём подъезде,
ловил тебя в дверях,
но ты была в отъезде.
А читала она лучше, чем было написано, ей богу.
— Да, есть такое дело. И?
— Мы решили, что Вы нам подходите. Очень подходите!
— Кто это «мы»? – спросил я, следуя шаблону подобной беседы.
(Ах, как бы мне хотелось в последней фразе вместо тусклого «шаблон» использовать дивный синоним «лекало»! Лекааало. Боже, боже, боже, только послушайте, как оно звучит!..
Увы, боюсь, не всякий читатель представляет себе этот чудесный предмет, одну из тех редких вещей, чей внешний облик полностью соответствует звучанию слова, её определяющего.
Я имею в виду чертежный инструмент.)
Итак, я спросил «кто это «мы»?», хотя, по правде говоря, мне было совершенно неважно, кому именно я подхожу, раз среди этих «мы» есть женщина, поющая райскую песнь — поющая не в малом зале консерватории, или со сцены сумеречного паба, или на волне радио «Релакс», нет! — поющая… просто открывая рот. Похоже, я был в трансе.
— Ах, простите! Забыла представиться! Впопыхах. Меня зовут Любовь Викторовна,
и я начальник департамента нового министерства. Экспериментального пока ещё министерства… Министерства любви.
— Чего-кого? – всё, что я смог выжать.
— Только, поймите правильно, министерство не Любови, а Любви, а то меня постоянно спрашивают, — ускорила она свой вокализ, — это просто совпадение: Любовь и любовь, понимаете? И не подумайте ни в коем случае, что наше министерство чем-то похоже на то, что у Орррр… никак не могу с первого раза выговорить! – она скромно, по-ангельски, рассмеялась. – У Джорджа Оруэлла в «1984». Совсем наоборот. У нас как раз настоящее министерство любви. Просто это рабочее название… А вообще, появилось мнение, что людям не хватает любви — всякой, разной. Вот мы на любовной ниве и… Вы сейчас кем работаете?
— Риэлтером, аренда жилых помещений, — промямлил я.
— Увольняйтесь, мы вам и домик снимем рядом с работой. На Каменном острове, знаете?
У парка «Тихий отдых». У нас все сотрудники рядышком!
— А что делать надо? – пытаясь хоть как-то собраться, пробубнил я.
— Любить. И всё.
— Вы знаете, Любовь Викторовна, мне кажется, я разучился… это самое… любить. Вот раньше…
— Вы об этом не беспокойтесь, Вениамин! Главное, у вас потенциал есть, и… умение выразить. А потенциал у вас огромный, не сомневайтесь! Я думаю, талант у вас. А в остальном поможем. Вам понравится!
— Вы думаете? Ну что же… может быть… я готов… как будто… а когда, куда?
— А давайте завтра и встретимся. Подъезжайте на Берёзовую аллею, 13. На входе скажите, что
в департамент «Мужчин и женщин», ко мне.
— «Мужчин и женщин»?
— Название рабочее, корявое, согласна. Вместе что-нибудь и придумаем.
(Позже я узнал, что министр, в отличие от нас с Любовью, филологических трудностей не испытывал — он оперировал почти бездонной палитрой имён департамента, руководствуясь при выборе исключительно той полнотой чувств, что была навеяна нашими результатами.
В голове этой палитры пританцовывали «менестрели и пастушки», а в хвосте понуро плелись «кобели и сучки».)
— А что, есть и другие департаменты?
— Ой, их много! Есть департамент любви к животным, любви к детям, абстрактной любви,
и даже небольшой отдел любви к муми-троллям, — Любовь Викторовна божественно рассмеялась.
— А, может, мне лучше к ним, к муми-троллям?
— Да нет же, нет же, Вениамин! Ну что вы, разве сами не чувствуете? Вам ко мне! Я вас нашла
и уверена: вы – наш сотрудник…
Так я, Веня Туманов, оказался в Министерстве Любви. То есть не просто оказался, а стал в нём служить. Через три месяца тренировок и тестов, тестов и тренировок меня, как и некоторых моих коллег (обоих полов, между прочим), выпустили, так сказать, в поля. Вспоминаются почему-то строки одной песни времен гражданской войны: «…сотня юных бойцов из будёновских войск на разведку в поля поскакала…». Отличная песня, однако, по правде сказать, было уже не до разведки. Министр требовал, а его и понять можно – эксперименту долго жить не дают. Так что, учитывая сложившиеся обстоятельства, как пошёл я любить направо и налево!.. И не только я, сама Любовь Викторовна! Да что мы — всё министерство план выполняло и перевыполняло, еженедельно рекорды били.
И не зря, считаю.
Потихоньку, полегоньку, в стране становилось всё теплее и радостнее.
