(по мотивам «Немецкой баллады» Козьмы Пруткова)
Не то чтобы барон фон Гринвальдус был до беспамятства влюблён в Амалию фон Рихтер, когда приехал к ней с предложением руки и сердца. Нет. Просто время пришло, а графиня была ближайшей соседкой. Другие незамужние дамы жили в тридевятых, а иные и в тридесятых королевствах. По меркам Германии тех лет. Или по меркам самого барона.
Сей доблестный рыцарь всё больше любил путешествия краткие — от постели к столу, от стола к постели, в библиотеку или каминную залу. Последняя была хороша тем, что можно было уснуть у огня, на раскинутых шкурах, отложив возвращение до утра. Заночевать в пути – какое приключение! Барон был большой фантазёр. Он воображал, что во время привала на него нападают кровожадные вепри, которых он разит наповал тяжёлым кистенём своего деда.
К слову сказать, оружие это, приткнутое добрых полвека назад к стене в оружейной, было неподъёмным. По меркам Германии тех лет. Или по меркам самого барона.
Частенько Гринвальдуса атаковали и кровожадные амазонки. Этих барон разил аккуратно, высматривая и оберегая до конца баталии самую из них аппетитную. Размозжив головы менее прекрасным, он дарил ей жизнь. И букетик фиалок. Невозмутимо отворачивался от побеждённой, намереваясь встать со шкур и подняться на второй этаж, в спальню, как вдруг, по своему обыкновению, чаровница жадно обхватывала его плечи, с уст её срывался стон:
«Я люблю тебя, животное!», и трижды, нет, четырежды! любовники взмывали над вершинами Судет, а в один из дней чуть было не унеслись к Бетельгейзе, что блистает в соцветии Ориона.
После этого случая барон решил стать благоразумнее. Страх однажды уподобиться неприкаянной комете и затеряться среди пылающих солнц и остывших лун сподвиг его
на поездку в замок графини фон Рихтер.
И вот Гринвальдус явился перед Амалией, облачённый в доспехи, с мечом и рогом, флагом и щитом. Боевая норманнская кобыла Брунхильда, доставшаяся рыцарю в наследство,
ковыряла булыжники внутреннего двора. Барон, наслаждаясь эхом замковой залы, произнёс высокопарную речь, полную комплиментов в адрес графини. Завершая сладкоголосицу, Гринвальдус предложил Амалии соединить их руки и сердца, дома и луга, конюшни и псарни. Однако последние слова барона потонули в оглушающем трубном звуке. Будто сотни великанских дверей заскрипели в одночасье. Будто тысячи вековых дерев рухнули разом под исполинской секирой. Будто яростно взревел фантастический элефант. Брови доблестного рыцаря встали дыбом, и он, крестясь, пал на колени.
Спустя мгновение барон почувствовал удушье и непереносимую резь в глазах.
Графиня фон Рихтер величаво покидала залу. Гринвальдус провалился в забытье.
Брунхильда вынесла замковые ворота и умчалась в леса. В деревенской церкви рухнул колокол. Фландрийские витражи, украшавшие фасад замка, рассыпались в пыль. Всё молоко
в округе, минуя промежуточные стадии, превратилось в сыр.
Таков был великий и ужасный пук Амалии фон Рихтер.
2014
Для желающих освежить в памяти
(Не боись, читатель! баллада малюпасенькая, всего три строфы):
