Препятствие с плеткой в руке,
стена ли, Китай-Берлин,
длинней ли табак в мундштуке
разрушенности Афин?
Стою ли, сижу ли, сплю,
отплевываясь во сне,
и напиваясь, топлю
не истину ли в вине?
Смогу ли узнать и знать
бесчисленность «я» в уме?
Стена, сатанея, стенать
начнет ли под утро тьме?
Забросив себя в курсор
и курс корабля забыв,
я стану одной из гор
и кем-то из тех, кто жив.
Как мантию, ночь наки-
ну точно в нольнольнольноль,
и выпив на ход ноги,
пойду поперек и вдоль,
туда, где дрожит лицо,
где колкий до крови снег,
в страну, где я был юнцом,
где я завершу свой бег.
И крикам вослед «постой»
вернуть меня не дано,
смешавшегося с пустотой
и с вечностью заодно.
